Священник Епифаний Волощук родился 12 мая 1909 года в селе Елизававетполь (сейчас Хмельницкая область, Теофипольский район) в семье священника. Его отца звали Иоанн Андреевич (1888-1919), а мать Доменика Петровна (урожденная Волковская, 1890-1981) происходила из дворянско-духовного сословия. В Елизаветполе Иоанн Андреевич служил псаломщиком. После рукоположения в сан диакона о. Иоанн с семьей переезжает в Житомир, где получает место в Свято-Михайловском соборе, а также он преподаёт ещё Закон Божий в церковно-приходской школе. Свое духовное образование диакон Иоанн получил в Волынской Духовной семинарии, после окончания которой (1914) был рукоположен в сан священника и направлен на приход села Собичин в храм Покрова Пресвятой Богородицы (современное село Покровское с 2016 года, до этого с 1959 г- Комсомольское Житомирской области). Здесь Епифаний закончил ЦПШ. В семье было шестеро детей. В 1919 году семья священника осталась без кормильца: о. Иоанн умер от свирепствовавшего гриппа «испанка». Умер и его 4-летний сын – младенец Иоанн. К тому времени семья Волощуков переехала в село Войткевичи (с 1946 года - Каменное Рокитновского района Ровненской области).
На начало 20-го века церковь святого Архистратига Михаила в Войткевичах считалась приписной к Воскресенскому храму села Журжевичи, расположенного в 12 -ти километрах от Войткевичей. Она находилась на кладбище и, как описывает преподаватель Волынской Духовной семинарии Н. И. Теодорович, «утварью, ризницей и богослужебными книгами крайне скудна». Здесь служил псаломщиком отец матушки Доменики. Несмотря на нелегкое материальное положение, все дети получили достойное образование. Ольга (1907-1979) окончила частную женскую духовную гимназию в Дермани. Четверо мальчиков (Епифаний, Анатолий, Ювеналий и Аркадий) учились в Дерманском духовном училище. Следующим этапом обучения Епифания становится Кременецкая духовная семинария. В 1928 году, находясь на последнем курсе семинарии, Епифаний подает прошение в Полесскую консисторию о возможности назначить его псаломщиком в Войткевичском Свято-Михайловском храме. «Должен заметить, что приход Войткевичи есть:
1) место жительства моей матери-вдовы; 2) с этого прихода мать получает 1\2 священнической доли дохода, что и составляет единственное средство для жизни нашей семьи. Нас у матери пятеро, из которых четверо учатся. Средства, получаемые матерью, не могут удовлетворить самых скромных потребностей семьи, и я, как старший сын, считаю своей нравственной обязаностью помогать матери в изыскании средств к жизни». Епифаний предполагал исполнять обязанности псаломщика в каникулярное время. На время же учебы в семинарии его заменяла бы сестра Ольга, которая к тому времени окончила (в 1926 году) духовную женскую гимназию в Дермани. Епископ Александр (Иноземцев), управляющий Пинской и Полесской епархии, дал свое согласие на это прошение, с единственным условием, чтобы не было препятствий со стороны правления семинарии. Руководство семинарии тоже не нашло никаких причин отказать своему учащемуся. В учебе он был прилежен и поведения отличного. В ноябре настоятель Войткевичской церкви игумен Фотин подал рапорт в Полесскую консисторию, что Волощук Ольга вышла замуж и теперь ее на приходе заменяет в должности псаломщика младший брат Епифания Ювеналий - «мальчик, которому потребный, конечно, за каждым богослужением репетитор, что падает на меня». В 1929 году Епифаний написал прошение в консисторию, чтобы его освободили от занимаемой должности псаломщика, а на его место назначили его брата Анатолия. Сам Епифаний поступил в это время на православный богословский факультет Варшавского университета.
Учеба в Варшаве была сложной и насыщенной. Епифаний активно участвовал в студенческой жизни факультета, пел в хоре, который гастролировал в Польше и других европейских государствах. Но из-за сложного материального положения студент оказался на грани отчисления, т.к. не мог заплатить за учебу.
Нашлись верные друзья, которые поручились и помогли Епифанию, так что он закончил его со степенью магистра православной теологии. Я вот думаю, что друзьями Епифания вполне могли быть Константин Комар - будущий настоятель и секретарь в Пинске, а также Д. П. Огицкий – профессор МДА.
В этом же году Епифаний назначается согласно поданного прошения псаломщиком в местечко Погост Заречный (с 1946 года - Заречное Ровненской области). Интересно само прошение новоиспеченного магистра, в котором он называет себя абсольвентом Богословского факультета в Варшаве. Абсольвент – выпускник. Молодому человеку видимо хотелось во всей полноте использовать полученные знания в служении Православной Церкви. Заботясь о своих родных, чтобы возможно было им оказывать материальную помощь, Епифаний написал прошение о переводе его в более близкий приход к Войткевичам и вскоре получил назначение в село Оздамичи современного Столинского района. Здесь он исполняет свои обязанности в течение двух лет. В 1935 году псаломщик просится о переводе в Сарненский уезд, но получает назначение к приходу в Паршевичах (современнная деревня Березовичи Пинского района). Это назначение сыграло важную роль в жизни молодого человека. В то время настоятелем Свято-Покровской церкви в Паршевичах был священник Александр Кара-Иванский. Именно на его дочери Лидии в этом же году женился Епифаний. В сентябре этого же года после ставленнических испытаний псаломщик Епифаний Волощук был рукоположен во священника (27 сентября) в село Нобель современного Заречнянского района Ровненской области. 5 октября о. Епифаний приступил к служению в Нобеле. Через год по состоянию здоровья его перевели на приход в Бородичи Кобринского района в Свято-Михайловскую церковь. Здесь о. Епифаний прослужил два года. Во время его служения произошел конфликт священника с бывшим псаломщиком ИгнатиемТимощуком. На справедливые и спокойные доводы священника псаломщик ответил руганью, провокацией и жалобами. Правда все равно восторжествовала после разбирательства благочинного протоиерея Александра Мацкевича.
7 мая 1938 году распоряжением архиепископа Александра о. Епифаний был переведен настоятелем в Мокровскую церковь Лунинецкого района. Здесь о. Епифаний прослужил до своей смерти. Уже в первый год своей службы в Мокровской церкви на о. Епифания поступила жалоба, что он якобы покупает свечи не в епархии, а доход присваивает себе вместе с псаломщиком Иоанном Лойко, а еще он продал дубы, принадлежащие храму. В действительности все оказалось не так. Проверяющий установил, что все свечи закопались на епархиальном складе, а дубы украли жители Ситницы, которые считались профессиональными ворами леса.
В годы воссоединения Западной и Восточной Беларуси о. Епифаний тоже выдержал определенные испытания. Об этом можно судить по следующим словам, сохранившимся в одном из прошений о. Епифания на имя архиепископа Александра: «Мой переход из Сенкевич вынуждается пережитыми невзгодами, которым я подвергался со стороны безбожного элемента». Со слов о. Епифания, мы знаем, что его тесть о. Александр Кара-Иванский мученически погиб в годы гонений. Но обстоятельств его смерти мной пока не выяснены.
В годы Великой Отечественной войны жизнь о. Епифания и матушки Лидии была нелёгкой, но они переживали все невзгоды в месте с прихожанами своего прихода. Сам испытав с детства материальные лишения, сложности, горести, он пытался всеми силами помогать обращавшимся к нему людям. Порой это были люди с других приходов, где священники просили слишком большую плату за церковные требы. Канонически это было неправильно. Поэтому соседи-священники писали жалобы на о. Епифания за повенчанных и крещеных им своих прихожан. Мокровский священник не отказывался, что совершал эти священносдействия, но обосновывал их заботой о крайней нищетой тех, кто обращался к нему из других приходов. Вот одно из объяснений: «В чужой приход я не вмешиваюсь и подрыва веры не делаю. Если бы хотел я вмешиваться в Лаховский приход, то большинство венчалось бы у меня, ибо многие обращались ко мне, а я их направлял к священнику.
Причина известная –чрезмерное взимание за требы. Быть может, я виноват, что мало беру за требоисправления и по-человечески обхожусь с прихожанами своего прихода, а в чужих приходах пользуюсь хорошей репутацией? Иначе я не могу поступать, да еще в настоящее время». Одну из венчающихся пар о. Епифаний повенчал вообще бесплатно, потому что при большевиках родители жениха поддержали семью священника. В другой «объяснительной» священник пишет: «Приходится часто согласовываться со временем, идти на уступки, ладить с прихожанами, чтобы не оттолкнуть их от веры и старых обрядов. Народ сводит плату до минимума, жалуясь на свое тяжелое положение, а пастырь не должен быть глух ко всему этому: нужно довольствоваться малым, что дадут. Людской стон, плач и горе должны быть близки нам, пастырям. Мы должны перестать быть чиновниками-исполнителями с «чудовищными аппетитами», чтобы не называли нас сословием «тунеядцев», якобы присосавшихся к народному телу и живущих его соками». Возможно, эти слова о. Епифаний слышал от представителей большевитской власти в недолгий период перед фашистской оккупацией, потому что они им самим взяты в кавычки, как цитата. О сложностях церковной жизни свидетельствует и тот факт, что о. Епифаний просил разрешения у архиеп. Александра носить наперстный крест своего тестя о. Александра, потому что свой он отдал брату Ювеналию, которого рукополагали в священники. То есть купить самому священнику крест было очень сложно. Отец Ювеналий не мог в течение нескольких месяцев вернуть крест, и Епифаний сокрушался, что в среде прихожан стали возникать лишние разговоры: «Батюшка крест потерял», «Батюшка крест забыл или не хочет носить крест». О. Епифаний, хорошо владевший немецким языком, как истинный пастырь часто заступался за своих прихожан, которых преследовали фашисты и их приспешники. Особенно он заступался за молодежь, которую фашисты хотели вывозить в Германию. Священник сотрудничал и с партизанами, предупреждая их о карательных операциях колокольным звоном. Сохранилась история о доброте и рассудительности священника, который спас от отчания девушку, вне брака родившую ребенка. Отец ребенка не захотел взять ее замуж, сказав, что можешь утопить его в реке Лани. Священник утешил молодую маму, крестил ребенка, крестной стала его супруга матушка Лидия. В 1942 году он подал прошение о перемещении его в Рокитнинскую церковь, где жили его мама и братья. Резолюция архиепископа Александра была положительной, но видимо, в связи с событиями военного времени, этот переезд не осуществился.
16 апреля 1944 года в начале Пасхальной заутрени в храме звонили все колокола. В это же время партизаны проводили операцию по захвату немецкого склада. Фашисты решили, что эти события взаимосвязаны. Гитлеровцы ворвались в храм и арестовали настоятеля. Отец Ювеналий, родной брат священника, участвовавший в этом богослужении по просьбе о. Епифания, был освобожден. А вот матушка Лидия тоже была арестована и сведений о ней больше никаких нет. Все имущество семьи священника было разграблено оккупантами. В местечке Лахва существовал лагерь для военнопленных. Там и замучили священника, избивая при допросах. Мать церковного старосты Петра Шкута, которого схватили фашисты вместе с о. Епифанием, запомнила последние слова священника. Находясь около лагеря в Лахве, она подошла к заграждению, и о. Епифаний сказал: «Вот, старостиха, день солнечный, но не мой». В 1944 году протоиерей И. Бекиш подал рапорт, в котором сообщал о скоропостижной смерти о. Епифания от разрыва сердца 22 мая. Покойный о. Федор Кривонос говорил, что у него есть документ, в котором говорится что фашисты распяли священника, прибив к полу. В последний путь провожали священника-мученика многочисленные прихожане, церковный хор, священник и диакон. Похоронили о. Епифания возле храма, в котором он служил.
Протоиерей Сергий Рябой
На начало 20-го века церковь святого Архистратига Михаила в Войткевичах считалась приписной к Воскресенскому храму села Журжевичи, расположенного в 12 -ти километрах от Войткевичей. Она находилась на кладбище и, как описывает преподаватель Волынской Духовной семинарии Н. И. Теодорович, «утварью, ризницей и богослужебными книгами крайне скудна». Здесь служил псаломщиком отец матушки Доменики. Несмотря на нелегкое материальное положение, все дети получили достойное образование. Ольга (1907-1979) окончила частную женскую духовную гимназию в Дермани. Четверо мальчиков (Епифаний, Анатолий, Ювеналий и Аркадий) учились в Дерманском духовном училище. Следующим этапом обучения Епифания становится Кременецкая духовная семинария. В 1928 году, находясь на последнем курсе семинарии, Епифаний подает прошение в Полесскую консисторию о возможности назначить его псаломщиком в Войткевичском Свято-Михайловском храме. «Должен заметить, что приход Войткевичи есть:
1) место жительства моей матери-вдовы; 2) с этого прихода мать получает 1\2 священнической доли дохода, что и составляет единственное средство для жизни нашей семьи. Нас у матери пятеро, из которых четверо учатся. Средства, получаемые матерью, не могут удовлетворить самых скромных потребностей семьи, и я, как старший сын, считаю своей нравственной обязаностью помогать матери в изыскании средств к жизни». Епифаний предполагал исполнять обязанности псаломщика в каникулярное время. На время же учебы в семинарии его заменяла бы сестра Ольга, которая к тому времени окончила (в 1926 году) духовную женскую гимназию в Дермани. Епископ Александр (Иноземцев), управляющий Пинской и Полесской епархии, дал свое согласие на это прошение, с единственным условием, чтобы не было препятствий со стороны правления семинарии. Руководство семинарии тоже не нашло никаких причин отказать своему учащемуся. В учебе он был прилежен и поведения отличного. В ноябре настоятель Войткевичской церкви игумен Фотин подал рапорт в Полесскую консисторию, что Волощук Ольга вышла замуж и теперь ее на приходе заменяет в должности псаломщика младший брат Епифания Ювеналий - «мальчик, которому потребный, конечно, за каждым богослужением репетитор, что падает на меня». В 1929 году Епифаний написал прошение в консисторию, чтобы его освободили от занимаемой должности псаломщика, а на его место назначили его брата Анатолия. Сам Епифаний поступил в это время на православный богословский факультет Варшавского университета.
Учеба в Варшаве была сложной и насыщенной. Епифаний активно участвовал в студенческой жизни факультета, пел в хоре, который гастролировал в Польше и других европейских государствах. Но из-за сложного материального положения студент оказался на грани отчисления, т.к. не мог заплатить за учебу.
Нашлись верные друзья, которые поручились и помогли Епифанию, так что он закончил его со степенью магистра православной теологии. Я вот думаю, что друзьями Епифания вполне могли быть Константин Комар - будущий настоятель и секретарь в Пинске, а также Д. П. Огицкий – профессор МДА.
В этом же году Епифаний назначается согласно поданного прошения псаломщиком в местечко Погост Заречный (с 1946 года - Заречное Ровненской области). Интересно само прошение новоиспеченного магистра, в котором он называет себя абсольвентом Богословского факультета в Варшаве. Абсольвент – выпускник. Молодому человеку видимо хотелось во всей полноте использовать полученные знания в служении Православной Церкви. Заботясь о своих родных, чтобы возможно было им оказывать материальную помощь, Епифаний написал прошение о переводе его в более близкий приход к Войткевичам и вскоре получил назначение в село Оздамичи современного Столинского района. Здесь он исполняет свои обязанности в течение двух лет. В 1935 году псаломщик просится о переводе в Сарненский уезд, но получает назначение к приходу в Паршевичах (современнная деревня Березовичи Пинского района). Это назначение сыграло важную роль в жизни молодого человека. В то время настоятелем Свято-Покровской церкви в Паршевичах был священник Александр Кара-Иванский. Именно на его дочери Лидии в этом же году женился Епифаний. В сентябре этого же года после ставленнических испытаний псаломщик Епифаний Волощук был рукоположен во священника (27 сентября) в село Нобель современного Заречнянского района Ровненской области. 5 октября о. Епифаний приступил к служению в Нобеле. Через год по состоянию здоровья его перевели на приход в Бородичи Кобринского района в Свято-Михайловскую церковь. Здесь о. Епифаний прослужил два года. Во время его служения произошел конфликт священника с бывшим псаломщиком ИгнатиемТимощуком. На справедливые и спокойные доводы священника псаломщик ответил руганью, провокацией и жалобами. Правда все равно восторжествовала после разбирательства благочинного протоиерея Александра Мацкевича.
7 мая 1938 году распоряжением архиепископа Александра о. Епифаний был переведен настоятелем в Мокровскую церковь Лунинецкого района. Здесь о. Епифаний прослужил до своей смерти. Уже в первый год своей службы в Мокровской церкви на о. Епифания поступила жалоба, что он якобы покупает свечи не в епархии, а доход присваивает себе вместе с псаломщиком Иоанном Лойко, а еще он продал дубы, принадлежащие храму. В действительности все оказалось не так. Проверяющий установил, что все свечи закопались на епархиальном складе, а дубы украли жители Ситницы, которые считались профессиональными ворами леса.
В годы воссоединения Западной и Восточной Беларуси о. Епифаний тоже выдержал определенные испытания. Об этом можно судить по следующим словам, сохранившимся в одном из прошений о. Епифания на имя архиепископа Александра: «Мой переход из Сенкевич вынуждается пережитыми невзгодами, которым я подвергался со стороны безбожного элемента». Со слов о. Епифания, мы знаем, что его тесть о. Александр Кара-Иванский мученически погиб в годы гонений. Но обстоятельств его смерти мной пока не выяснены.
В годы Великой Отечественной войны жизнь о. Епифания и матушки Лидии была нелёгкой, но они переживали все невзгоды в месте с прихожанами своего прихода. Сам испытав с детства материальные лишения, сложности, горести, он пытался всеми силами помогать обращавшимся к нему людям. Порой это были люди с других приходов, где священники просили слишком большую плату за церковные требы. Канонически это было неправильно. Поэтому соседи-священники писали жалобы на о. Епифания за повенчанных и крещеных им своих прихожан. Мокровский священник не отказывался, что совершал эти священносдействия, но обосновывал их заботой о крайней нищетой тех, кто обращался к нему из других приходов. Вот одно из объяснений: «В чужой приход я не вмешиваюсь и подрыва веры не делаю. Если бы хотел я вмешиваться в Лаховский приход, то большинство венчалось бы у меня, ибо многие обращались ко мне, а я их направлял к священнику.
Причина известная –чрезмерное взимание за требы. Быть может, я виноват, что мало беру за требоисправления и по-человечески обхожусь с прихожанами своего прихода, а в чужих приходах пользуюсь хорошей репутацией? Иначе я не могу поступать, да еще в настоящее время». Одну из венчающихся пар о. Епифаний повенчал вообще бесплатно, потому что при большевиках родители жениха поддержали семью священника. В другой «объяснительной» священник пишет: «Приходится часто согласовываться со временем, идти на уступки, ладить с прихожанами, чтобы не оттолкнуть их от веры и старых обрядов. Народ сводит плату до минимума, жалуясь на свое тяжелое положение, а пастырь не должен быть глух ко всему этому: нужно довольствоваться малым, что дадут. Людской стон, плач и горе должны быть близки нам, пастырям. Мы должны перестать быть чиновниками-исполнителями с «чудовищными аппетитами», чтобы не называли нас сословием «тунеядцев», якобы присосавшихся к народному телу и живущих его соками». Возможно, эти слова о. Епифаний слышал от представителей большевитской власти в недолгий период перед фашистской оккупацией, потому что они им самим взяты в кавычки, как цитата. О сложностях церковной жизни свидетельствует и тот факт, что о. Епифаний просил разрешения у архиеп. Александра носить наперстный крест своего тестя о. Александра, потому что свой он отдал брату Ювеналию, которого рукополагали в священники. То есть купить самому священнику крест было очень сложно. Отец Ювеналий не мог в течение нескольких месяцев вернуть крест, и Епифаний сокрушался, что в среде прихожан стали возникать лишние разговоры: «Батюшка крест потерял», «Батюшка крест забыл или не хочет носить крест». О. Епифаний, хорошо владевший немецким языком, как истинный пастырь часто заступался за своих прихожан, которых преследовали фашисты и их приспешники. Особенно он заступался за молодежь, которую фашисты хотели вывозить в Германию. Священник сотрудничал и с партизанами, предупреждая их о карательных операциях колокольным звоном. Сохранилась история о доброте и рассудительности священника, который спас от отчания девушку, вне брака родившую ребенка. Отец ребенка не захотел взять ее замуж, сказав, что можешь утопить его в реке Лани. Священник утешил молодую маму, крестил ребенка, крестной стала его супруга матушка Лидия. В 1942 году он подал прошение о перемещении его в Рокитнинскую церковь, где жили его мама и братья. Резолюция архиепископа Александра была положительной, но видимо, в связи с событиями военного времени, этот переезд не осуществился.
16 апреля 1944 года в начале Пасхальной заутрени в храме звонили все колокола. В это же время партизаны проводили операцию по захвату немецкого склада. Фашисты решили, что эти события взаимосвязаны. Гитлеровцы ворвались в храм и арестовали настоятеля. Отец Ювеналий, родной брат священника, участвовавший в этом богослужении по просьбе о. Епифания, был освобожден. А вот матушка Лидия тоже была арестована и сведений о ней больше никаких нет. Все имущество семьи священника было разграблено оккупантами. В местечке Лахва существовал лагерь для военнопленных. Там и замучили священника, избивая при допросах. Мать церковного старосты Петра Шкута, которого схватили фашисты вместе с о. Епифанием, запомнила последние слова священника. Находясь около лагеря в Лахве, она подошла к заграждению, и о. Епифаний сказал: «Вот, старостиха, день солнечный, но не мой». В 1944 году протоиерей И. Бекиш подал рапорт, в котором сообщал о скоропостижной смерти о. Епифания от разрыва сердца 22 мая. Покойный о. Федор Кривонос говорил, что у него есть документ, в котором говорится что фашисты распяли священника, прибив к полу. В последний путь провожали священника-мученика многочисленные прихожане, церковный хор, священник и диакон. Похоронили о. Епифания возле храма, в котором он служил.
Протоиерей Сергий Рябой